Анна.

Витя замирает в дверном проёме. Он выглядит мрачным и усталым, но в его взгляде есть что-то ещё… Что-то холодное, почти неприятное.

Он даже не здоровается, просто скидывает ботинки, швыряет пиджак на комод и идет в мою сторону.

— Ты поздно.

Витя молча кивает.

— Где ты был? — спрашиваю я, стараясь удержать спокойствие, хотя сердце начинает разгоняться.

— Не твоё дело, — бросает он резко, не поднимая на меня глаз.

Меня пронизывает чувство тревоги. Он никогда раньше не говорил со мной… так.

— Почему не мое? Я твоя жена. Я волновалась. Звонила тебе и…

— Хватит, Ань, — перебивает меня с раздражением в голосе. — Ты звонишь мне каждую минуту, как будто я должен отчитываться перед тобой. Ты что, следишь за мной?

— Я просто... — начинаю я, но он перебивает снова.

— Просто меня это достало.

— Что именно?

— Да ты. Со своими вечными разговорами о школе, о своих учениках. Ты хоть понимаешь, насколько это утомительно? Ты никогда не думаешь ни о чём, кроме своей работы и нашей дочери. Да мне домой возвращаться из-за этого не хочется! Мне душно с тобой, понимаешь?

Не знаю, что сказать. Я в полном ауте.

То есть обсуждать его дела — это нормально, а обсуждать мои дела — скучно и утомительно?

Его слова режут, как нож.

И я даже не пытаюсь найти им оправдание!

Зачем? И козе понятно, что сейчас будет что-то эпичное! Я ведь вижу, с каким презрением смотрит на меня муж.

— Вить, послушай…

— Да хватит уже! — он повышает голос, и я невольно вздрагиваю. — Ты всю жизнь только и делаешь, что заботишься обо мне, будто я ребёнок! Устал от твоей вечной заботы, твоего контроля! Ты думаешь, что знаешь, что мне нужно лучше, чем я сам?

— Вообще-то, это нормально, что я забочусь о тебе. В моей реальности жена помогает мужу, и наоборот. Семья — это партнёрство, разве нет?

— Да ну, перестань, — Витя взмахивает рукой, словно отмахивается от надоедливой мухи. — Меня тошнит от этих твоих ужинов по расписанию, от того, как ты варишь мне супчики, потому что «у тебя же больная поджелудочная»! Меня тошнит от твоих суперполезных завтраков, слышишь?

Я молчу, поражённая тем, насколько сильно изменился его тон, насколько глубока его неприязнь.

— Ань, послушай, — он садится в кресло напротив меня. Набирает в лёгкие воздух. — Нам надо поговорить. Нам, вообще-то, давно уже нужно было это сделать.

— Говори.

Он долго смотрит на меня, будто взвешивает в уме каждое слово.

— У меня… — он запинается, и мне кажется, что этот момент длится вечность. Я уже знаю, что он скажет, но всё равно надеюсь, что ошибаюсь. — У меня есть другая женщина.

— У тебя есть… Прости, мне показалось, ты сказал…

— Другая женщина, да. Тебе не показалось. Её зовут Вика, — говорит он, избегая моего взгляда. — И она беременна. От меня.

Всё, что я знала, всё, во что верила, рушится прямо у меня на глазах. Грудь сдавливает боль, мешая дышать.

Мир трескается по швам.

Впиваюсь ногтями в диванную подушечку, стараясь сохранить самообладание и не рухнуть в разверзнувшуюся передо мной пропасть.

— Ты изменил мне? — я почти шепчу, но слова все равно звучат, как раскат грома в тишине.

— Да, — отвечает он, не колеблясь. — И это лучшее, что я сделал за последнее время. Понимаешь, я устал. Я чертовски устал. Я будто белка в сраном колесе. Нескончаемый день сурка! С тобой я словно в тюрьме. Всё по порядку, по правилам, а с ней… С ней страсть, эмоции. Я снова почувствовал себя молодым и всемогущим, Ань! Я ожил! Всё изменилось. Я изменился. И жить, как раньше, больше не могу.

Ком в горле душит.

Я вот-вот разревусь!

Нет, Аня, поплачем мы потом! Закроемся в ванной и от души порыдаем, а сейчас постараемся выйти из этого разговора с гордо поднятой головой!

— Она молодая?

— Двадцать три.

— Двадцать три! — Не могу сдержать горький смех. — Господи, Вить! Ты серьёзно?

— Возраст не имеет значения. Я её люблю.

Тру пальцами переносицу, пытаясь осознать, что это реальность, а не дурной сон.

— Хорошо. Раз уж ты так решил, я препятствовать твоему счастью не буду. Собирай вещи и проваливай к своей Вике.

— Нет, Ань, ты не поняла. Я хочу, чтобы ты уехала. Вика беременна, и у нас будет ребёнок. Ты должна освободить дом, скоро у нас будет семья.

Уехала? Я должна уйти?

Я…

Мне нечего сказать. Никакие слова не могут передать тот ураган эмоций, который бушует во мне.

— Ты хочешь, чтобы ушла я? Изменил ты, а уйти должна я? Ахренеть, Вить! Молодец! Классный план! А о нас с Машей ты подумал?

— Подумал. Я подумал обо всём. Я буду заботиться о Маше, буду платить алименты и не оставлю вас на улице. Я сниму вам квартиру. Тебе так будет даже удобней до школы добираться. Но Вика… Она ждёт ребёнка. Моего ребёнка. И я должен быть с ней. Я должен заботиться и о них тоже.

— Заботиться? — Почти кричу я, вставая с дивана. — Придумал, как выбросить нас с Машей из жизни, словно ненужные вещи, и доволен! Замечательный отец, ничего не скажешь!

Он вздрагивает от моих слов. Не смотрит мне в глаза. Я больше не вижу в нём человека, которого знала.

Передо мной какой-то незнакомец, на лице которого застыла маска отстранённого безразличия.

— Я не хочу, чтобы всё закончилось так, — он качает головой, словно хочет убедить и меня, и себя. — Я не хочу делать вам больно. Но мне нужно это сделать. Я должен быть с Викой. Я должен начать новую жизнь и попытаться снова стать счастливым. Ань, ведь жизнь у нас одна… Так страшно просрать её не на того человека.

— Просрать не на того человека? — Зло усмехаюсь я. — Интересно, как стремительно мы попали из точки «Вместе навсегда» в точку «Вы мешаете мне быть счастливым»!

— Ань, пожалуйста, не нужно всё усложнять, — Витя тоже встаёт, и теперь мы стоим почти вплотную друг к другу, надсадно дыша. — Мне и так тяжело. Пожалуйста, просто… просто уезжай.

Я не могу в это поверить.

Не могу понять, как человек, которого я любила, который был со мной столько лет, может так спокойно говорить о том, что разрушил нашу семью, да ещё и просить меня уехать!

— Ань, — он протягивает руку, словно хочет утешить, но я отступаю.

Я не могу позволить ему коснуться меня.

Мне мерзко и тошно от осознания, что так же он касался другой женщины, утешая и лаская.

Какой подонок! Какой же мерзавец!

— Нет, — решительно качаю головой. — Мы с Машей никуда не уйдём отсюда. Это и наш дом тоже.

— Это не просьба.

— А что? Приказ? Засунь свои приказы себе в задницу, любимый.

Лицо Вити каменеет. В его взгляде читается раздражение и удивление.

Не ожидал отпора?

Выкуси!

— Ты сделаешь только хуже, Ань. Подумай о Маше. Тебе лучше уйти по-хорошему.

— А вот угрожать мне не нужно. Оставь запугивания для своих малолеток. Ты можешь быть с кем угодно, ты можешь трахать кого угодно, но это наш дом. И я не позволю тебе его отнять.

Резко развернувшись, выхожу из гостиной и закрываюсь в ванной.

Включаю воду.

А вот теперь можно и поплакать…